ЧАСТЬ 2
По моим наблюдениям, большие или маленькие революции в
звукозаписи, которые в конце концов заведи ее в тупик, случались
регулярно, с периодичностью примерно в 10 лет". К концу 1960-х годов
новым революционным пере-воротом стада всеобщая транзисторизация
записывающего оборудования. На смену относительно простой ламповой
технике пришли сложные, опутанные отрицательными обратными связями
транзисторные усилители, звукорежиссёрские пульты, магнитофоны,
устройства эффектов, в том числе "искусственные до предела"
ревербераторы и проч.
Путь музыкального сигнала через новое оборудование по сравнению с
трактом электрозаписи на 78 об/мин увеличился примерно в 50 раз. В
итоге, по моему мнению, звукозапись, а точнее, записанная на
грампластинки музыка получила удар такой силы, что все последующие
воздействия, я имею в виду цифровизацию и пр.. никакой роли в
"земной" жизни звукозаписи сыграть уже не могли. Оно и понятно, ведь
причинить боль покойнику не удавалось пока еще никому.Почему мы
заговорили об этом только сейчас, когда возникли серьезные проблемы
с реализацией дорогостоящей аудиоаппаратуры? Ведь все, о чем я пишу,
происходило долгие годы на глазах (точнее — ушах) работников студии
звукозаписи. Главных причин здесь две: одна на них психофизическая,
а другая, скорее всего, политическая.
1. Известный звукорежиссер Герхард Цес как-то сказал мне: "Если
бы я каждый раз переживал музыку вместе с ее исполнителями, то давно
бы умер от инфаркта". Для справки. Помимо явных искажении и помех, в
профессиональных студиях контролируют только три субъективных тинных
показателя качества записи: ясность звучания музыкальных
инструментов, баланс громкости их звучания и соответствие игры
музыкантов нотному тексту.
За соответствие этих показателей "нормам" строго следят
музыкальный редактор и звукорежиссер, последим зачем обнаруженные
погрешности путем склеек или перезаписи дублей. Кроме того, до
начала записи звукорежисссер, с помощью панорамных регуляторов,
вытраивает музыкальные инструменты на стереосцене и в конце работы,
используя искусственный ревербератор, на свой вкус насыщает
фонограмму "воздухом". Теперь "музыкальное блюдо" готово к
употреблению, а на очереди следующее.
Похожее па конвейер производство фонограмм превратило работу
участников записи в тяжкую рутину. Возможно, поэтому некоторые из
них не замечали тонкостей музыкальной интерпретации в студийном
оборудовании. Однако есть более веская причина. Как я писал в начале
статьи, никто из музыкантов и прослушивающих по долгу службы сначала
живое звучание, а затем запись не в состоянии заметить это
исчезновение из-за восполнения потерь воображением. С этим на первый
взгляд удивительным эффектом я не раз сталкивался. когда сам
осуществлял студийную запись.
2. Научно-технический прогресс нельзя повернуть вспять. Это знают
все. Отсюда правило: сложную технологию нельзя чересчур упрощать,
чтобы потом не пришлось краснеть, объясняя начальству, зачем раньше
усложняли. В связи с этим ушастые саунд-инженеры долго утаивали тот
факт, что на простом оборудовании за счет краткости пути
музыкального сигнала можно добиться более качественной звукозаписи,
чем на сложном. Позже этот секрет стал фирменным, поскольку
обеспечивал экономическое процветание компании, но об этом чуть
дальше.
Признайтесь, что не все поверили моему рассказу о неуклонном в
течение более полувека ухудшении качества звукозаписи. Я бы тоже на
слово не поверил, поэтому предлагаю каждому убедиться в этом на
собственном опыте. Отыщите хотя бы несколько грамзаписей, которые
были выпущены в течение рассматриваемого периода времени и сравните
их между собой: вы обязательно обнаружите все названные мной улики,
ведь они "письменные" и пока еще не уничтожены. Возникает вопрос.
Почему же, имея все возможности провести такое сравнение,
потребители записей до сих пор молчали? Я объясняю это хитроумной
политикой крупных записывающих компаний. Начнем с того, что все
происходящее их совершенно устраивает.
Сложность используемого ими оборудования и, как следствие,
огромная его стоимость из недостатка превратились в главный козырь в
борьбе с конкурентами, в нечто вроде "программы звездных войн".
Такая политика попросту не дает возможности встать на ноги фирмам,
не обладающим большим капиталом. В связи с этим "матерые" компании
делают ставку не на пресловутое качество записи (романтический
показатель рыночного соревнования) и не на патенты, которые без
труда можно "объехать", а на солидность, имидж, по существу на
огромные деньги, вложенные и гудвил и и оборудование. Технические
данные звукозаписывающего оборудования на дисках и в рекламных
проспектах, как известно, не указывают.
Пробел этот не случаен. Именно отсутствие этой информации, так уж
задумано маркетологами должно через подсознание внушать
потребителю:" Наше оборудование стоит огромных денег, а потому его
параметры безупречны. О качестве звучания пусть заботятся
производители аппаратуры воспроизведения. Ведь если что-то звучит не
так хорошо, как хочется, то "крайними", то есть ответственными,
являются они". Остается загадкой, почему потребители поверили в
сказку о том, что аппаратура воспроизведения может вернуть
украденную при записи душу музыки.
Ответ здесь может быть только один: воздействие на потребителя
через подсознание всегда более эффективно, чем через разум. Может
быть, по этой причине из неосознанной веры в качество звучания (как
мы знаем, не имеющего до сих пор истолкования) вырос сначала
"хай-фай", а потом и "хай-энд". Интересно, как в этих условиях
складывалась судьба воспроизводящей аудиоаппаратуры?
Сначала, то есть в 1930-40-х годах, ученые немцы создали
электроакустический рай, лидировала в нем, если вы помните ,фирма
"Теlefunken". Несмотря на то, что у райской аппаратуры не было тогда
специального названия, приемники, усилители, радиолы того времени
удивляли и до сих пор удивляют меломанов именно своим звучанием.
Большинство их тайн не разгаданы, хотя одна из них сравнительно
недавно все-таки стала достоянием человечества.
Я имею в виду использование учеными немцами в аппаратуре только
кратчайшего пути музыкального сигнала. Немцы совершенно сознательно
делали свои усилители только на двух, в исключительных случаях на
трех электронных лампах и, что немаловажно, без отрицательной
обратной связи. Однако земной рай, как известно, долго существовать
не может. Дата гибели электроакустического рая всем известна—9 мая
1945 года. Именно с этого времени союзники-победители начали
последовательно проводить в жизнь политику "аудиореволюций".
Пагубными последствиями революций стали: аудиоаппаратура,
построенная по блочному принципу, громкоговоритель в закрытом
корпусе, резиновый подвес диффузора, многополосная акустическая
система, тонарм звукоснимателя с противовесом, ременной привод диска
проигрывателя и пружинный подвес его платы, регулятор тембра
Баксандалла (слава Богу, от него уже отказались) и др. Теперь
посмотрим, в каком соотношении находилась прозрачность участков пути
музыкального сигнала при звукозаписи и при звуковоспроизведении до и
в ходе упомянутых аудиореволюций.
В 1930-40-е годы эти участки соотносились как один к двум. В
1950-1960-е (период зарождения "хай-фая") домашние усилители
изготавливали минимум на шести лампах, а весь тракт, с учетом
магнитофонной записи, включал уже 25-30 ламп. Интересующее нас
соотношение было уже примерно один к пяти.1970-е годы, то есть
период пробуждения интереса к "хай-энду", совпали со всеобщей
транзисторизацией звукозаписи. Даже по скромным подсчетам
музыкальному сигналу в студиях приходилось преодолевать уже от 300
до 400 транзисторов. Но и воспроизводящая аудиоаппаратура не
отставала.
Некоторые законодатели "хай-энда", например фирма
"Electrocompaniet", в рекламных проспектах гордо отмечали, что
используют в своих усилителях не меньшее число транзисторов. Первыми
от переусложнений отказались проектировщики ламповых усилителей. Они
заметили преимущества простых электронных схем, а потому стали
возвращаться к "антикварной" схемотехнике. Но время было упущено,
возврат дал незначительный эффект.
По существу, он только увеличил разрыв между музыкальной
прозрачностью звуко-записывающего оборудования и домашней вое
производящей аппаратуры. Вдумайтесь в парадокс ситуации: бытовая
аппаратура, благодаря простоте примененных технических решений,
оказалась более прозрачной для музыки, нем новейшее сверх
дорогостоящее студийное оборудование, причем эти прозрачности к
1980-м годам соотносились уже как 1 к 100.
Возникает вопрос, можно ли кардинально улучшить качество звучания
тракта записи-воспроизведения, совершенствуя только его конец,
который содержит всего 1% от общего числа задействованных и тракте
аудиокомпонентов? А может быть, у кого-то еще остались иллюзии, что
при звукозаписи используются особые, "музыкально прозрачные"
компоненты?
Тех, кто верит в это, я должен разочаровать. В профессиональном
оборудовании применяют самые обычные пластмассовые транзисторы и
микросхемы, да и кабели там ценой не 1000, а 2 доллара за метр.
После осмысления сказанного напрашивается вывод: нынешний "хай-энд"
— чистое надувательство, а его производители уже давно играют роль
прожектера из Академии в Лагадо — я имею в виду ученого, занятого
превращением человеческих экскрементов в питательные вещества, из
которых они образовались.
Мне кажется, производители "хай-энда" прекрасно знают, чем они
занимались все это время, и поэтому молча, но вполне осознанно все
свои интеллектуальные силы направляют не в корень, а в ботву — в
дизайн продукции. В своей замечательной статье ("АМ" № 5 (34) 2000.
с. 87) Роман Ильич Пашарин привел фотографию проигрывателя "Тhorens
TD-520" с тонармом "SМЕ 3012R", оснащенным МС-моноголовкой на 78
об/мин фирмы "Оrtofon" (кажется, "новоделом", но я в этом не уверен
— к фото нет комментариев).
Приведенные на фотографии компоненты общей стоимостью около 3000$
являют нам завораживающий образ сверхточного станка для обработки
алмазов, однако при бесстрастном анализе его конструкции выявляется
несостоятельность многих технических решений. Названное оборудование
— всего лишь один пример неудачного проектирования.
С моей точки зрения, грубые технические просчеты в аппаратуре
"хай-энд" встречаются буквально на каждом шагу. Самое удивительное,
что и удачные, и неудачные проекты "хай-энда" щедро финансировались
аудиофилами. Все аудиоглупости и навороты, станки для обработки
алмазов, кабели стоимостью 1000 долларов за метр были безропотно ими
оплачены. И лишь на пороге третьего тысячелетия терпению даже самых
ярых фанатов аудио, кажется, пришел конец.
Только так я могу объяснить причину признаваемой сейчас уже
многими смерти "хай-энда".Ну а как быть с физиологической тягой к
музыке? Она-то куда делась? Скорее всего, в последние десятилетия
тяга эта пребывает в летаргическом сне, а это значит, сохраняется
надежда вернуть ее слушателям, но теперь у теле "хай-энда".
Лично я верю в его реинкарнации то, что и конце концов найдутся
люди, которые вложат в него деньги. Дело это, к сожалению, придется
начинать буквально с нуля. Я не призываю отказаться от электроники и
ориентироваться на грамммофонную запись-воспроизведение. Мне
кажется, было бы правильно постепенно продвигаться от конца к
началу. Что-то вроде обратной прокрутки кинофильма. И так, шаг за
шагом, приближаться к более ранним простым техническим решениям.
Прежде всего для этого понадобится новая методика
аудиоэкспертизы, способная улавливать не только осознаваемые потери
в звучании, но и те, что воспринимаются исключительно на уровне
подсознания. Только тогда удастся не упустить из виду и осмыслить
все ценное, что было найдено на заре развития звукотехники. Начинать
нужно с процесса записи.
Интуиция мне подсказывает, что в конце концов мы придем к
моногрампластинке 45 об/мин; к прямой записи на лаковый диск (без
промежуточной записи на магнитофон); к малому количеству микрофонов
и к естественной акустике помещений для звукозаписи, или к
выверенным в акустическом отношении студиям; к предельно простой,
"короткой" электронике. Я также надеюсь, что звукорежиссеры наконец
уйдут на заслуженный отдых, а на их месте окажутся
высокообразованные технически и музыкально инженеры.
Скорее всего их вновь придется набирать из настоящих английских
лордов, но вот незадача: где их сейчас найти в достаточном
количестве? Домашняя аудиоаппаратура тоже станет значительно проще
(как минимум вдвое). Акустические системы будут содержать
один—максимум два громкоговорителя. Корпуса будут открытыми и
изготавливаться из "музыкальной" древесины, а не из
древесно-стружечной плиты, как это делается сейчас. Звуковым кабелям
не придется спасать репутацию аудиосистемы, и они заметно
подешевеют…
В реализации этого проекта я, разумеется, предвижу определенные
трудности, правда, не совсем технического характера. Ведь тем, кто
будет участвовать в этом деле, придется стать настоящими хакерами,
иначе говоря, заниматься взломом стереотипов как у производителей
техники, так и у ее потребителей. А для этого потребуется вся мощь а
прессы, а главное, нужно вовлечь в это предприятие аудиоавторитетов
и гуру. Я также допускаю, что придется лицом к лицу столкнуться с
агрессивно послушным аудиофильским большинством, которое, как это
водится, интригами и кознями захочет воспрепятствовать осуществлению
проекта моей мечты.
А. Лихницкий, Журнал "Аудио-Магазин" №1—2001
Часть [1]
[2]
|